 |
Совместно с "Гильдией продюсеров" RWS разработала специальные поправки в Гражданский кодекс. Новые статьи, которыми участники рынка предлагают дополнить закон, будут обсуждаться в Министерстве культуры уже 5 марта.
Вопрос прибыльности киноиндустрии – теперь вопрос принципиальный. В этом году должна заработать новая схема финансирования отрасли, по которой государственные деньги, выделенные на кинематограф, будут распределяться через Фонд поддержки киноиндустрии "лидерам кинопроизводства", в задачу которых ляжет отбор перспективных кинопроектов, с точки зрения их зрелищности и окупаемости.
Несмотря на то, что RWS снимает преимущественно сериалы, в компании рассчитывают попасть в список тех 7–8 компаний, которые на 2010 год станут своего рода законодателями мод в кинематографе, – именно к ним будут приходить другие продюсеры со своими проектами.
О том, как индустрии научиться обходиться без государственных дотаций, по какому принципу RWS будет отбирать фильмы, если войдет в число "лидеров", и кого, собственно, можно считать "лидерами кинопроизводства", Slon.ru рассказал президент "Системы масс-медиа" Андрей Смирнов.
– Сколько сейчас, по вашим оценкам, зарабатывают пираты на кинофильмах?
– Порядка 70–80% от всего оборота рынка кинопроизводства – то есть это тот жирный кусок денег, который отечественные продюсеры просто не видят, потому что он уходит к продавцам нелицензионных DVD и владельцам интернет-сайтов, незаконно размещающим видеоконтент. А ведь во всем мире продажи home video приносят создателям гораздо больше прибыли, чем прокат.
– То есть, грубо говоря, я могу взять оборот RWS, взять от него 70% и узнать, сколько заработали на вас пираты?
– 100%! Мы тратим десятки миллионов долларов в год на создание интеллектуальной собственности – фильмов, сериалов, и все наши произведения украдены. Все! Если какие-то не украдены, значит, они еще не выпущены. Недавно видел статистику: по итогам 2008 года объем интернет-рынка пиратского кино в России оценивается в $200 миллионов, ожидается, что в 2009-м его объем по самым скромным оценкам превысит $220 млн.
Мы сейчас судимся с компанией "Видео.ру" из-за сериала "Братья детективы", на создание которого потратили несколько миллионов долларов, а они без нашего разрешения вывесили его к себе на сайт – за 30–35 рублей за просмотр. А когда мы к ним обратились с претензией, они нам ответили "Это ваши права? Ой, техническая ошибочка, сейчас уберем". То есть пираты совершенно не понимают, что они пираты. Люди не дают никакого отчета своим действиям, тотальная вседозволенность. А ведь они крадут, как если бы украли кошелек у меня из кармана.
Акции типа "давить диски бульдозером" – это показуха. Это не действенно: стоимость одного диска – 10 центов, невеликий ущерб для пирата. В некоторых странах отрубают руку за то, что украл пирожок на рынке.
Но мы за цивилизованное развитие общества, поэтому пошли конституционным путем: "Гильдия продюсеров" при нашем участии предложила поправки в Гражданский Кодекс. Сейчас поправки внесены на рассмотрение в Минкульт. Первое заседание должно состояться 5 марта.
– В чем суть предложенных поправок?
– Предложены, по-сути, новые статьи в четвертую часть ГК, позволяющие сделать борьбу с нарушениями прав интеллектуальной собственности в сети интернет более эффективной. Пока рано говорить о том, сколько и в каком виде пройдет.
В основе поправок Гильдии лежит мировой опыт. В частности, закон о "Творчестве и интернете" во Франции, который предусматривает административные санкции за незаконное распространение в сети интернет-посредниками (провайдерами и владельцами сайтов) нелицензионного контента.
Сегодня ответственность в Уголовном кодексе прописана, а спрашивать не с кого, потому что, как правильно говорят, российское законодательство жесткое, но гибкое. Многие законы принимались во времена, когда интернет не получил широкого распространения, не существовало интернет-прав, и, по большому счету, закона об интернете у нас тоже нет – последний вариант, насколько я помню, был предложен в 2002 году бывшим министром Гордеевым и отклонен правительством по причине неконкретных формулировок закона. Сейчас права на распространение в цифровой среде вообще не защищены, даже понятия "пиратство" не существует. Поэтому законодательство необходимо адаптировать к реалиям.
– Почему вы именно сейчас решили обратиться к теме пиратства?
– Сколько можно смотреть на расхищение интеллектуальной собственности? Это подрывает основы государства. И это, причем, не всегда во власти понимают. Когда-то же надо начинать, поднимать сообщество, потому что в одиночку ничего не получится сделать. На одном прокате не заработаешь, тем более в условиях катастрофически малого количество кинотеатров в стране и сокрытия реальных продаж билетов от продюсеров.
Почти год назад были слушания в Думе, на которых присутствовали многие режиссеры, актеры, продюсеры и выступали с призывом остановить пиратский беспредел. И помню, вышел чиновник из Минэкономразвития к трибуне и сказал что-то вроде: знаете, я считаю, бесполезно бороться с пиратством, мы эту борьбу проиграли, поэтому это вам нужно подумать о том, как создавать такие продукты, которые бы сами боролись с пиратством. Такое возмущение поднялось – зал был полон людей, которые генерят эту интеллектуальную продукцию, а им на уровне министра говорят, что все усилия бесполезны. Это все равно, что заявлять, что у нас преступность будет всегда и будет только расцветать, потому что ничего с ней поделать нельзя.
Возможно, поэтому ученые до сих пор от нас едут, потому что не любят интеллектуалов, не берегут. Знаете такую игру – "Тетрис"? Ее Алексей Пажитнов изобрел, наш, русский человек. И не получил за это ни копейки – потому что института индивидуального права в те времена не было, государство не защищало интересы своего интеллектуального гражданина. Поэтому на этой игре заработали миллиарды другие люди, которые украли его идею. Я встречался с Пажитновым в последний раз в 1994-м году – он тогда уже работал в Америке руководителем подразделения игр Microsoft.
Разработчиков симулятора МИГ-25 тоже почти всех из страны вывезли. А придумали эту игру ребята, которые в Жуковском в ЦАГИ сидели и занимались самолетами профессионально. Microsoft им предложил квартиры, машины...
Кто виноват? Они виноваты? Нет. Прежде всего, государство должно гарантировать людям, которые создают интеллектуальную собственность, что их права будут всячески охраняться.
– Когда поправки будут приняты?
– Очень бы хотелось верить, что уже в этом году.
– И что вы планируете cделать сразу после того, как наше законодательство в этой части станет идеальным? Подать огромное количество судебных исков, которые, наконец, будут иметь результат?
– Нет, это же не фанатство. Сейчас вместе с "Гильдией продюсеров" мы создаем отдельный интернет-ресурс – в технической стадии он уже завершен – на котором будем публиковать "черный список" интернет-сайтов, которые нелегально используют контент. Этот ресурс будет закрытым, а доступ к нему получат только участники профессионального сообщества – все, кто генерит интеллектуальный продукт, и мы рассчитываем, будут в рамках этого проекта обмениваться ссылками, по которым нашли свои незаконно опубликованные произведения. Таким образом, мы сформируем базу нарушителей, а дальше уже – есть управление "К".
Два дня назад еду, смотрю – огромный плакат, по всей видимости, социальная реклама: "Управление "К" предупреждает – интеллектуальная собственность под замком". Так вот, было бы хорошо, если бы управление "К" эффективнее работало, и этим показывало, что оно действует.
Еще один вариант – создать компанию, частную или государственную, которая бы специализировалась на отсуживании денег у пиратов, в которую можно было бы обратиться: "вот я создал такой фильм, отмониторьте, где он размещен незаконно, после чего отсудите мои права у пиратов и с этих денег возьмите свою комиссию, остальное – мне". Это удобно, потому что отдельно взятый продюсер – он одиночка, у него даже денег на юриста может не хватить.
Я тут недавно прочел у немцев, что у них такое агентство было создано и бесплатно для владельцев интеллектуального права организовало охоту за контрафактной продукцией. Так вот, они добились такого хорошего результата, что в некоторых случаях заработок за счет отъема контрафакта был выше, чем реально было бы возможно продать этот продукт напрямую. Молодцы, просто методично начали зачищать контрафактный рынок.
– Сколько вы уже насчитали пиратских ресурсов?
– Их миллионы. Просто мы их пытаемся группировать по возможности достижения – то есть, прежде всего, по тому, в какой доменной зоне они зарегистрированы и насколько туда распространяются чьи-то права, где какое законодательство возможно. Мы сейчас пытаемся через РАПО и другие организации по работе с интеллектуальной собственностью, выйти на международные организации, которые бы помогли нам, если этот ресурс расположен, допустим, в Аргентине, закрыть его и в Аргентине.
– Как вы относитесь к идее создания федерального фонда социально-экономической поддержки отечественной кинематографии и отбора "лидеров кинопроизводства" в той форме, в какой это сейчас создалось?
– Насколько я знаю, работа еще не завершена, поэтому есть возможность привязать идею к реальности так, чтобы это не было очередной профанацией, – такой риск существует всегда, потому что хорошую идею всегда можно "слить", если она не будет достойно преподнесена. Я считаю, что главной задачей фонда может стать выполнение госзаказа.
- Госзаказ должен, наверное, существовать, в принципе. Но не в таком же количестве! Представляете, все деньги, которые раньше выделялись на все фильмы, вдруг станут выделяться только на госзаказ?
– А вы представляете, какие деньги выделялись и куда они были потрачены? Вы смотрели хотя бы что-то из того, что было на них снято? Я как человек, который постоянно ездит по фестивалям, смотрел. Мне кажется, государству должно быть не очень понятно, почему эти деньги тратятся на такие картины, и нам, как налогоплательщикам, тоже.
Государство, на мой взгляд, вообще не должно финансировать кинематограф – он сам должен научиться себя содержать. В Библии написано: не надо давать рыбу, надо научить ловить. А если уж государство дает деньги, то лучше на идеологию. Почему бы и нет? Это нормально.
Вот у нас есть, например, программа по увеличению деторождения, возрождения института семьи. Давайте делать семейное кино. Студия Disney, к слову, генерит только семейное кино, которое дает возможность людям понимать, что семья – это хорошо, что брак – это хорошо, что рождение детей – это хорошо.
А что у нас генерится? Германика – хороший режиссер, но она разрушает ценности. Поэтому, на мой взгляд, она должна снимать за свои деньги, а не за деньги государства, если хочет снять проект типа "Все умрут, а я останусь".
Или, например, "Волчок" – отличный фильм, снятый на деньги государства. Но он – о падшей женщине и разложении человека. Вот для чего государству снимать картины о том, как разлагается человек?
– Но ведь это не обязательно должно быть наглядное пособие "каким нужно быть". Режиссер наверняка другое хотел сказать… В конце концов, у нас есть Достоевский и "Преступление и наказание", в котором он показал общество через историю убийцы Раскольникова.
– Вечный вопрос: "что хотел сказать автор"... Но вопрос не в этом. Пускай пишут, снимают. Просто, на какие деньги? Достоевский же не писал на деньги государства. Пусть несет великую идею, никто не против: за свои деньги – любую идею.
Если меценат считает, что перед ним – молодой Достоевский, и хочет поддержать дарование – отлично. Но не государство. Госзаказ, несущий идеологию, необходим, потому что нужно что-то менять в обществе – с семьей, здравоохранением, авторитетом милиции, если мы хотим жить в этой стране, а не переехать в соседнюю. И для решения этих, в том числе и идеологических, задач, оно должно нанять лучших кинематографистов, какие есть, – например, Федя Бондарчук и его "9 рота", или "Адмирал" – эти фильмы с упоением смотрели миллионы людей. Чтобы то, что было снято на деньги государства, было самым лучшим, самым качественным, чтобы эти произведения покорили людей, и идеология, наконец, заработала – чтобы мы хотели жить в нашей стране, растить здесь детей.
– RWS как раз называли в числе тех "лидеров", которые могут получить часть денег фонда поддержки кинематографа на финансирование кинопроектов. По какому принципу вы все же будете отбирать фильмы, если окажетесь в этом списке?
– Мы считаем, что это должны быть социально значимые фильмы. Но не арт-проекты, а фильмы, которые достигают своей аудитории – то есть прибыльные – и несут определенный идеологический заказ.
– А, например, Звягинцеву на "Возвращение" дали бы? Там как раз про семью. Два "Золотых льва" картина получила.
– Это арт-хаус, честно, не мейнстримовское кино. Этот проект был у нас в рукописи, но мы посчитали его экономически невыгодным. Да, это фестивальное кино, но не прибыльное абсолютно.
– То есть с таким фильмом – в Минкульт?
– С таким фильмом – в Минкульт, да. Потому что это художественное произведение прежде всего. Художественные вкусовые вещи должны быть. Я этого не отрицаю.
- Я просто пытаюсь представить идеальный проект будущего – какой-нибудь патриотический, выгодный государству, и к тому же прибыльный. Из последних патриотических мне приходит на ум "Тарас Бульба", но я вспоминаю, что он не отбился.
– Ну, если из готовых проектов – то да, "Тарас Бульба", "Адмирал", "Остров" и т.д. Но опять-таки – почему не отбился? Если те 70%, которые пираты себе оставили, были бы в руках у продюсеров, я думаю, он бы точно отбился.
– Можно ли говорить, что сейчас происходит перерождение эпохи цензуры в кинематографе?
– Да нет никакой цензуры… От государства должны исходить идеи по формированию здоровой идеологии общества...
– Вот, недавно в Госдуме попросили запросить информацию в Генпрокуратуре, было ли совершено уголовное преступление одним из внуков члена Политбюро, о котором идет речь в вашем сериале "Вербное воскресенье"?
– Ну, мало ли в Бразилии Педро? И не сосчитать!
– То есть продолжение история не получила?
– Нет. И слава богу. Потому что это – уже за гранью. В художественном произведении автор имеет право на вымысел – для него важно, чтобы фильм смотрели.
– Как, по-вашему, должен происходить отбор лидеров, чтобы идея фонда не пропала?
– Дело не в лидерах. А в том, чтобы механизмы, институты так работали, чтобы автоматически могли этого лидера поднимать. То есть нужно, чтобы начал происходить оборот денег: создание товара, его продажа, получение прибыли и опять вложение прибыли в товар. Сейчас эта схема не работает.
– Но сейчас ситуация вполне конкретная: пытаются определить критерии, по которым будут выбирать те компании, которые начнут финансировать наше будущее кино…
– Посчитайте, речь сейчас идет о примерно $70 млн в год и 8–10 компаний – это примерно $7–10 млн на каждую. То есть это один-два сериала. И ни одного "Аватара". Мы не гонимся за этими деньгами, абсолютно. Они нам погоды не сделают. У нас свой, достаточно солидный бюджет. И таких компаний, как мы, на рынке достаточно – вспомнить хотя бы ЦПШ.
Необходимо создать схему, когда кино начнет зарабатывать само на себя. Эти деньги, которые сейчас выделяются фонду, могут точно так же уйти в песок – если не будет запущен возвратный механизм, если просто опять будет идти раздача, если не будет контроля за этими деньгами, и если зритель не придет. Всю схему нужно закольцевать.
Почему "лидеры производства"? Что это такое? Это, прежде всего, компании, у которых достаточно прозрачная экономическая схема, которые достаточно давно находятся в производстве, у них есть большой бэкграунд, они свое имя уже не подставят. Это компании, у которых есть достаточно мощный штат профессионалов, у которых достаточно большие производственные возможности и они уже неоднократно помногу циклов выполняли те работы, на которые сейчас тратятся эти $70 млн. Из этих $7 млн, которые придут в конкретные компании, я, со своими объемами производства, точно сделаю продукт, мне здесь можно доверить.
Сейчас мы наблюдаем безрадостную статистику, когда порядка 30% госсредств, выделенных на кино, просто исчезло, на них ничего даже не сняли после того, как получили. Осталось 70%. Из 70% 10% дошло до проката, что еще не значит, что ленты хорошо прошли. Остальные фильмы легли на полочки в одном экземпляре – это самоудовлетворение режиссеров. То есть, всего лишь порядка 7% запущенных государством фильмов дошли до проката.
У нас же чисто коммерческие деньги – мы никогда не брали у государства ссуду, мы брали у банков кредиты, и многие из тех компаний, которые сейчас наверху, вам скажут, что они экономически выгодные. Они с мускулами. Вот, почему лидеры – потому что им можно доверять: лидер не заинтересован в том, что бы делать плохой проект.
Я не пойду в эту историю, если я почувствую, что она не сработает, и что это может оставить пятно на моей рубашке.
– То есть вы считаете, отбор "главных" компаний должен проходить по обороту?
– Это один из вариантов. Но я предлагаю дальше развивать эту историю – надо просто адаптировать опыт, который существует в мировой практике, на нашу ментальность, положить его на наши законы. Если у нас не хватает законов или институтов, добавить эти институты.
Взять хотя бы Америку – там есть две крупные компании completion bond, которые гарантируют инвестору, что продукт уложится в бюджет и будет снят за определенное количество времени. Причем эти компании обладают расширенными правами: если они видят, что проект не укладывается в оговоренные условия, могут заменить продюсера, режиссера, актеров, потому что отвечают за это репутацией и деньгами. Мы работаем с обеими этими компаниями на Западе и в принципе они готовы этот опыт передавать. Это эксперты рынка, которые осуществляют аудит. Еще должны быть оценщики, страховщики, чтобы застраховать стандартные риски... В принципе, надо брать кальку с любой прогрессивной отрасли и внедрять наработанный опыт. Тогда и банки захотят давать кредиты под производство, им будет выгодно вкладывать в кино.
Эта схема работает. Масса денег, которая крутится в отрасли, должна прирастать за счет организации продаж, за счет того, что существует рынок. Рынок должен быть независимым. Он не должен зависеть от какой-то горстки людей, от какого-то производителя. Как, собственно, в телевидении произошло? Что заставило крутиться ТВ? Деньги от рекламы. А как заставило? Медиакомитет провел тендер, победителем которого стала компания Gallup Media, измеряющая рейтинги каналов. Цена на рекламу напрямую связана с измеренными рейтингами программ. Программы с низким рейтингом особым спросом не пользуются.
– Правда, 10 лет назад государство все же дало "Первому каналу" $100 млн в кредит, и эти деньги канал до сих пор не вернул...
– Но бизнес работает и государству это выгодно, потому что этот бизнес платит огромные налоги. А когда государство каждый год вынуждено инъекции делать – это невыгодно государству. И неважно – вернутся ли обратно эти деньги, важно, чтобы отрасль начала генерить деньги самостоятельно.
Если экономические механизмы, которые через какое-то количество лет – три–пять – не запустятся, на госинъекциях долго не проживешь. И будет очень обидно, если отрасль умрет, потому что наш зритель благодарный. В отличие от многих других стран у нас есть и достаточный объем зрителей, и их желание смотреть отечественное кино – с русскими актерами, на русском языке, с русскими идеями, русским менталитетом.
Мы еще не вытравили из головы людей желание смотреть русское. Вот когда мы до этого дойдем – конец отрасли. Есть страны, в которых сколько ни бейся, оборота не получится, они уже никогда не смогут иметь реально сформированную киноотрасль не дотационного плана, а именно экономически выгодную. У нас это сейчас возможно, потому что наш зритель все еще верит кинематографистам. Поэтому надо вынуть больного из комы, пока мы не дошли до того момента, когда начнем накачивать лекарствами мертвое тело.
