 |
ЦЕКАЛО: Все ругают сериалы, особенно российские, ведь сейчас уже есть с чем сравнивать. Сериалы американские, английские, а теперь уже и скандинавские дошли до невероятного уровня. Верите ли вы, Сергей и Александр, что американцы будут покупать лицензии российских сериалов, как это происходит сейчас с лицензиями из Израиля, Дании, Швеции, меньше Франции, Норвегии?
ТИТИНКОВ: Конечно, да.
ЦЕКАЛО: На чем основан этот оптимизм?
ТИТИНКОВ: Он основан на том, что по сравнению с европейской и американской телевизионной индустрией наша находится в зачаточном состоянии и в общем-то первый настоящий современный сериал у нас появился лет двадцать назад. Говорить серьезно о том, что у нас выстроена индустрия телевизионных сериалов, не приходится. Мы переживаем во всех смыслах прекрасную и болезненную эпоху роста, со всеми ее комплексами, осложнениями, прыщами, молочными зубами, газиками, гормональными взрывами и всем прочим.
ЦЕКАЛО: То есть это вопрос времени?
ДУЛЕРАЙН: Я хочу сказать, что это время уже наступило! ТНТ продал в Америку формат сериала "Моими глазами" для канала Fox, они сейчас должны делать пилот. Надо сказать, американцы недавно заметили, что в других странах тоже есть источники форматов. Потому что мир полюбил сериалы, как раньше любил рок-музыку. И вместе с этой любовью появляются люди, которые по любви начинают их делать, и у них получается.
ТИТИНКОВ: Не хочется высокопарно говорить, но все пытаются найти универсальный язык общения. В какой-то момент это действительно была рок-музыка, до того — большой классический роман XIX века, который проговаривал многие интересующие людей вещи, связанные с бытом, семьей, набором ценностей, моделями поведения. Потом кино стало важнейшим из искусств... Это все поиски универсального языка проговаривания времени. Такой поиск в культуре происходил (и происходит) через танец, живопись, театр, литературу, музыку. Мне кажется, сериал стал таким повсеместно востребованным отчасти потому, что взял повествовательную структуру романа XIX века. Ему вместе со зрителем тесно в киношных рамках.
ЦЕКАЛО: Как сказал один топ-менеджер HBO, сейчас золотой век драмы.
ТИТИНКОВ: Да, абсолютно. Телевидение как форма и телевизор как медиум, который находится внутри каждой семьи. Если раньше был семейный очаг, вокруг которого собиралась семья, теперь это место занимает телевизор. Планировку комнат многие продумывают — стол поставим так, кровать поставим так, — чтобы телевизор было удобно смотреть, чтобы всем было видно. И это, с одной стороны, окно в мир, с другой — черный ящик, или черная дыра, или черный квадрат. В любом случае телевизор — это вещь, с которой люди зачастую коммуницируют даже охотнее, чем с членами своей семьи.
ДУЛЕРАЙН: Успешные сериалы рассказывают что-то важное о сегодняшнем времени. Кино в большей степени отвечает за эскапизм, за "прекрасное далеко", куда можно уйти из реальности.
ЦЕКАЛО: А как могло произойти, что премьера сериала "Физрук" в городе Нижнем Тагиле дала долю девяносто? Такую мне называли цифру.
ДУЛЕРАЙН: "Физрук" действительно прошел с огромным успехом, но вы не можете серьезно относиться к доле в Нижнем Тагиле за один день. Там слишком мало пиплметров.
ЦЕКАЛО: В Нижнем Тагиле пятьдесят пиплметров. И сорок восемь человек из пятидесяти в Нижнем Тагиле смотрели "Физрука".
ДУЛЕРАЙН: Мне кажется, что история о встрече 1990-х и 2000-х, эта тема оказалась невероятно важной, и "Физрук" об этом рассказывает. Понятно, что это "отцы и дети". Есть что-то такое в веществе времени, что, если ты его подлавливаешь, это становится феноменальным успехом.
GQ: А вы всегда узнаете это вещество?
ДУЛЕРАЙН: Это таинственный вопрос. Ты никогда не знаешь. Мы ставим на проекты, за которыми стоит чей-то энтузиазм, чья-то страсть и любовь.
ЦЕКАЛО: Вы про сюжет сейчас говорите?
ДУЛЕРАЙН: Нет, я про отношение. Хотя в сюжетах это тоже никогда не лишнее. Конечно, можно сказать, что наша индустрия никогда не поднимется на должный уровень, как никогда российские машины не будут выглядеть так, как американские или японские. Но это, может быть, не так важно: ты же можешь влюбиться в девушку, даже если она не очень ухожена, но если она живая и настоящая. И с этой точки зрения все с ней нормально, с этой индустрией. Мы никогда не получим ничего сделанного мегафирменно, но это и не страшно. В той же Америке множество сериалов, которые сделаны фирменно, при этом они пустые. Ведь шедевров вообще немного.
ЦЕКАЛО: Что вы считаете самым большим своим успехом? Вот когда рискнули, сомневались, но приняли решение? Вы же первые врата, апостолы Петры для производителей сериалов.
ТИТИНКОВ: И Павлы.
ЦЕКАЛО: Ну, это вы рассчитайтесь на Петр — Павел...
ДУЛЕРАЙН: В моей биографии это были, конечно, "Реальные пацаны", которые мне невероятно нравились, но уверенности в рейтингах, мягко говоря, не внушали. Это был, по-моему, единственный проект, который у нас не купили на Украине, посмотрев пилот.
ЦЕКАЛО: Сергей Алексеевич, а у вас?
ТИТИНКОВ: Это как с детьми — даже если он болел и хроменький, все равно ты же его не бросишь, он родной. Легко и приятно говорить про вещи успешные, которые выстрелили. За последний сезон это "Оттепель", про которую не понимали мы с Константином Львовичем до конца, как она сработает.
ЦЕКАЛО: Как происходит обсуждение стоимости эпизода?
ДУЛЕРАЙН: Знаете, у нас есть такой скетчком, называется "Страна в shope", и там есть экскурсионная группа из Тулы в московском мегамолле. Их водят, туляков, показывают, и они говорят: "А что это за циферки такие?" Им говорят: "Это вот цена". — "Ни... себе! Сколько-сколько?" Вот примерно так и происходит.
GQ: А порядок сумм какой? Грубо говоря, один эпизод "Карточного домика" стоит десять-одиннадцать миллионов. А у нас?
ДУЛЕРАЙН: У нас тоже столько же.
ЦЕКАЛО: Да, просто поменяйте доллары на рубли. Мы дышим им в затылок!
GQ: Аналог фигуры шоураннера в России — это кто?
ЦЕКАЛО: У нас нет шоураннеров.
ДУЛЕРАЙН: Подождите, Александр, у нас есть как раз шоураннеры. Сериалы же делятся на жанры, вот мы — ТНТ — активно работаем в жанре, который называется "ситком" ("ситуационная комедия"). Одно из свойств его заключается в том, что главный человек на площадке — это тот, кого вы называете шоураннером, создатель. В ситкоме должно быть смешно. И человек, который знает, что надо сделать, чтобы было смешно, это шоураннер. Там, где мы говорим о сериале-кино, роль шоураннера в России в первую очередь выполняет режиссер-постановщик.
ЦЕКАЛО: Не согласен. Шоураннер — это создатель сериала. В Америке под этим подразумевается автор идеи сериала, иногда он главный автор, иногда он автор идеи, и дальше набирается группа, и он с этой группой работает. Внимание: в Америке шоураннер главнее режиссера! Он может снять режиссера, поставить другого.
ТИТИНКОВ: У нас этого нет. Мы в детском саду, еще раз говорю, у нас идет эпоха созревания. Я надеюсь, даже еще не полового. И мы себя можем называть продюсерами, шоураннерами, как угодно — это как в детском саду все мечтают быть космонавтами, так мы мечтаем быть шоураннерами. На Западе индустрия отработана таким образом, что человек, который придумывает мир, оригинальную идею и может это воплотить прежде всего в драматургии, в общем-то претендует на то, чтобы стать шоураннером. И таких примеров масса! От "Клана Сопрано", "Безумцев" до "Настоящего детектива".
GQ: А может такое быть, что каналы не готовы к тому, чтобы давать столько ответственности сценаристам?
ЦЕКАЛО: А сценаристы не хотят быть шоураннерами.
ДУЛЕРАЙН: И еще сценарист, как правило, не знает процесс. Чтобы управлять процессом производства, нужно в нем разбираться.
ЦЕКАЛО: К сожалению, у нас, мне кажется, недостаточно уважительное отношение к сценаристам.
ТИТИНКОВ: Не согласен. Не согласен!
ДУЛЕРАЙН: Мы просто днем с огнем их ищем! Мы все отдадим сценаристам.
ЦЕКАЛО: "Мы их ищем" и "мы их любим" — это разные вещи.
ДУЛЕРАЙН: Мы просто готовы с Сергеем на все для сценаристов! Сейчас сценаристы рулят процессом абсолютно!
ТИТИНКОВ: Просто их нет.
ДУЛЕРАЙН: Их мало. Видели фильм "Бартон Финк"? Помните, когда глава студии сценаристу ботинок целует? Вот, это наша ситуация.
ЦЕКАЛО: Может ли актер решить судьбу успеха сериала?
ТИТИНКОВ: Может, и в ту и в другую сторону.
ДУЛЕРАЙН: Звезда, кастинг — это семьдесят процентов успеха.
ЦЕКАЛО: А можно сказать, что актерское лицо канала ТНТ — это Дмитрий Нагиев?
ДУЛЕРАЙН: Нет. Мы очень любим Дмитрия Нагиева, но у нас есть Иван Охлобыстин, Павел Воля, Гарик Мартиросян, Гарик Харламов, Коля Наумов из "Реальных пацанов". У нас канал со множеством лиц.
ЦЕКАЛО: Смотрите, как удивительно получается. Здесь присутствуют менеджеры высшего звена Первого канала и ТНТ, таких разных каналов. Дима Нагиев себя нашел и на Первом канале, и на канале ТНТ. Много или мало общего между вашими каналами?
ТИТИНКОВ: Я думаю, раньше было больше различий, сейчас это все сближается. Я не думаю, что между Первым и ТНТ какая-то пропасть.
ДУЛЕРАЙН: Мы можем быть разными, но в этом смысле для нас важно, чтобы это было сделано хорошо и с любовью. Думаю, что здесь и встречаемся.
ЦЕКАЛО: Любовь — ключевое слово. Уже неоднократно вы его использовали.
ДУЛЕРАЙН: А как?! Все равно то, что мы делаем, это не процесс создания механизмов. Это процесс создания организма. И не мне вам рассказывать, Александр, как рождаются организмы. По любви!
ЦЕКАЛО: Вот я тоже считаю, что не вам. Знаете, мы в кругу друзей любим готовить еду. Ездим на кулинарные курсы, я уже реже, времени стало меньше, а моя жена ездит, друзья. Именно в процессе приготовления еды мы поняли, что через руки передается любовь. Еда вкуснее, если она приготовлена руками близких. Почему столь хладнокровны гостиничные омлеты? Как безразличны, безлики и безвкусны они! А обычная домашняя яичница — кинул яйца, посолил — все равно будет лучше. То есть любовь передается от сценариста на бумагу или в компьютер.
ДУЛЕРАЙН: Надо делать хорошо. Хорошо делай — нормально будет.
ЦЕКАЛО: Сейчас стали появляться сериалы, которые попирают законы драматургии. До "Игры престолов" с такой изощренной жестокостью главных героев не уничтожали. Те же "Настоящий детектив" и "Фарго" — они написаны вне жестких рамок.
ДУЛЕРАЙН: Бейте меня, но я не смог смотреть "Настоящий детектив", слишком умно для меня, смотреть на этих двух мрачных мужчин, жестокий мир я не смог.
ЦЕКАЛО: Вы не найдете отклика в моем сердце, Александр.
ДУЛЕРАЙН: Я вообще люблю комедии. А когда голая мертвая женщина в колючей проволоке в сатанинских ритуалах — это меня ужасает.
GQ: А русский зритель больше любит комедии или драмы?
ТИТИНКОВ: Я думаю, что и то и другое. И комедии любит, и хочет отвлечься, и хочет "давайте, девки, наревемся".
ЦЕКАЛО: И еще российский зритель — как в анекдоте: "Почему армяне и евреи, когда болит голова, не используют анальгин?" — "Не хотят, чтобы боль проходила". Я думаю, что и российский зритель имеет склонность к страданиям. Хочется, чтобы было больно.
GQ: Насколько у нас звезды диктуют или могут диктовать свои условия?
ТИТИНКОВ: Мне кажется, ничего не диктуют. Есть надежда, иногда трусливая, у продюсеров, что, сделав ставку на звезду, ты более гарантирован в успехе. Решает точно найденный актер. Вот успех "Нюхача" — никакой там нет звезды. Успех, прости господи, "Серафимы Прекрасной" — не звезда, не известная актриса, просто точно найденный образ.
ДУЛЕРАЙН: В "Интернах", когда они начинались, Иван Охлобыстин не был большой звездой. И "Реальные пацаны" не были.
GQ: Насколько это конкурентная среда? Между каналами.
ДУЛЕРАЙН: Невероятно конкурентная.
ЦЕКАЛО: Борьба за режиссеров, за сценаристов.
ТИТИНКОВ: За проекты. За зрителя.
ДУЛЕРАЙН: Мы каждое утро открываем рейтинги, смотрим, как вчера
