В рубрику "Экономика и менеджмент" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
Максим Авлошенко
Оператор Вашингтонского бюро "Первого канала"
Максим Авлошенко закончил в 1991 г. кинооператорский факультет Всесоюзного государственного института кинематографии им. С.А. Герасимова. В качестве оператора-постановщика участвовал в съемках трюкового фильма режиссера А. Ростоцкого "Мужская компания". Этот фильм в 1993-1994 гг. стал лидером кассовых сборов в нашей стране. В1994 г. М. Авлошенко был оператором-постановщиком х/ф режиссера Н. Кошелева "Рожденные — свыше". С 1996 г. М. Авлошенко работал оператором службы новостей на ТВЦ, а с 1999 г. — на "Первом канале". За период с 1999 по 2004 гг. он снял более 150 репортажей в Чечне, участвовал в съемках при освобождении заложников "Норд-Оста", освещал боевые действия против талибана в Афганистане, с первых дней военных действий снимал сюжеты в Ираке. 11 сентября 2001 г. в Кремле Президент РФ вручил М. Авлошенко Медаль ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени. С 2004 г. М. Авлошенко работает оператором Вашингтонского бюро "Первого канала" в США. Награжден медалью "За ратную доблесть" Общественного движения ветеранов локальных войн и военных конфликтов и нагрудным знаком "Участник боевых действий" Министерства обороны РФ. Член Союза кинематографистов России
— Максим, как случилось, что Вы выбрали профессию оператора?
— С сознательного возраста я много времени проводил на съемочной площадке, где учился у своего отца — оператора Одесской киностудии, снявшего более 30 фильмов и работавшего с такими режиссерами, как Андрей Тарковский, Петр Тодоровский, Всеволод Шиловский, Андрей Ростоцкий. Позже, уже будучи студентом, я начал сам снимать фильмы вместе с отцом там же на Одесской киностудии. Так начиналась моя съемочная практика и появилась редкая, счастливая для меня возможность "потрогать" профессию своими руками.
Надо сказать, что и мой дед с 1927 г. также работал оператором-хроникером, так что для меня не существовало иного выбора, кроме как продолжать операторскую династию Авлошенко.
В середине 1990-х гг. кино перестали снимать, и мне пришлось профессионально освоить смежную профессию фотографа. Я начал снимать для различных московских периодических изданий, и даже проводить персональные выставки.
— В эти же годы Вы попали на телеканал "ТВ-Центр". Сложно было опять вернуться к профессии оператора?
— Работа настолько захватила меня, что я даже не успел заметить этой перестройки. Ведь меня взяли в операторский отдел Дирекции информационных программ. Сначала, как и другие операторы, я снимал столичные сюжеты, затем стал ездить по стране.
У операторов, знаете, тоже есть свой карьерный рост. Считается, что наивысший пилотаж оператора — это попасть в так называемый "кремлевский пул". С одной стороны, это так, но с другой — профессиональный рост в "пуле", попросту невозможен: свет в кадре нужным образом поставить не дадут, снимать с того места, с какого тебе хотелось бы, тоже и т.д. Для оператора, работающего в "пуле" прежде всего важна способность прогнозировать ситуацию, оказаться в нужное время в нужном месте с соответствующим запасом аккумуляторов и пленки. На мой взгляд, если оператор хочет стать Художником, он должен снимать не официоз, а сюжеты про жизнь, про интересных людей и события.
Меня же через год перевели в "кремлевский пул". Я стал летать как по России, так и по миру с Черномырдиным, Примаковым, Ельциным и другими первыми лицами нашего государства.
— И как Вам работалось с первыми лицами?
— Если сравнивать их с точки зрения работы телеоператора, то с Борисом Николаевичем Ельциным работать бы ло проще всех: он в бытность свою президентом был не так мобилен, как, например, сегодня Путин. Ельцин если куда-то приезжал на 2-3 дня, то пресс-конференция происходила только на следующий день после прилета. Для телевидения эти события были предсказуемы. Путин же передвигается больше, у него много встреч, событий, поэтому успевать за ним съемочным группам гораздо сложнее.
На "Первом канале" с нынешним Президентом РФ работает несколько съемочных групп, расставленных по тем объектам, которые он последовательно планирует посетить. Иногда нас берут к нему в кортеж.
Президента всегда сопровождают и личные операторы. Причем, буквально до последнего времени, все личные операторы президента приглашались с "Первого канала", только недавно эта традиция была нарушена, и в его свите появились операторы РТР.
— С кем из VIP-персон было удобнее всего работать?
— Из всех политиков, которых мне доводилось снимать, самым демократичным, охотно идущим на контакт с журналистами, был Владимир Жириновский. Он может жестко ругать журналистов, но в то же время прекрасно понимает, что от него ждут СМИ. Он всегда прекрасно чувствует камеру и умеет себя подать.
Да и про других ньюсмейкеров можно сказать, что они помогают журналистам. Например, если интервьюируемый любого ранга (будь он президентом, министром или депутатом) встал на "контровой" свет, то нужно просто попросить его отойти на несколько шагов в сторону. Никто, обычно, не отказывается.
— В 1999 году Вы сменили место работы. Что было потом?
— Да, я перешел на "Первый канал", и этот переход по времени совпал с началом основных событий в Чечне. Мне, как новому человеку на канале, предложили поехать в зону боевых действий.
Мы приехали в Северную Осетию, в Моздок. Отсюда нашу съемочную группу перекидывали вертолетами на позиции в Чечню к местам событий - ближе к Грозному, в зону боевых действий. После взятия Грозного съемочные группы "Первого канала" перебазировались в Ханкалу.
— Сложно было переквалифицироваться в военного оператора?
— Сложно. У оператора на войне своя специфика работы. Но мне помогли коллеги из журналистского корпуса "Первого канала", которые прошли первую чеченскую войну. Они делились с нами, новобранцами, опытом, рассказывали о том, что можно и чего нельзя делать на войне и как, собственно говоря, остаться в живых. Съемочные группы "Первого канала" ездили в Чечню сменами, в среднем на 21 день.
— Каково было всякий раз возвращаться в Чечню после мирной жизни в Москве?
— После второй, третьей командировки отказываться ехать в зону боевых действий не просто. Во-первых,
потому что уже накоплен определенный опыт, во-вторых — тебя знают
в армейском пресс-центре, ты знаком с местами, людьми, командирами и сержантами. Если же туда приедет новый человек, то ему нужно будет начинать все сначала, ведь на войне контакты журналистов завязаны в основном на личных отношениях и подчас не удается официальным путем получить оперативную информацию о происходящем во время боевых действий.
— Скажите честно: страшно снимать во время боя, когда кругом стрельба, а у тебя нет никакого оружия?
— Конечно, было страшно, но когда смотришь в видоискатель камеры, чувствуешь себя, как ни странно, защищенным. Хотя камера, конечно, не щит и не бронежилет... Что касается оружия, то хотя, с одной стороны, Всемирная конвенция запрещает представителям СМИ его ношение во время боевых действий, с другой же — когда бежишь в атаку с камерой рядом с солдатами, вооруженными и в бронежилетах, то чувствуешь себя неуютно.
Я, конечно, не носил оружия, но одно время все же ездил с гранатой в кармане: уж больно не хотелось попадать в плен. Мы все знали, что это такое. Мой хороший знакомый оператор Слава Тибелиус из Пятигорского корпункта "Первого канала" в первую чеченскую был в плену. Он очень не любил рассказывать об этом.
Конечно, работа в Чечне была опасная. К счастью, никто из сотрудников "Первого канала" не погиб, но мы часто бывали, что называется, "на грани". Например, корреспондент Алексей Полоскин падал вместе с вертолетом; при подобных обстоятельствах еле выжила съемочная группа НТВ.
— Как же нужно себя вести членам съемочной группы для того, чтобы уцелеть в зоне боевых действий?
— Я много думал
над тем, почему
одни люди выживают в экстремальных ситуациях, а другие гибнут.
Здесь действует несколько факторов.
Во-первых, это везение. Во-вторых,
никогда не нужно воображать себя героем. И в-третьих, многое зависит от
наработанного тобой опыта. В Чечне
работали, в основном, одни и те же
операторы и журналисты.
Уже после 2-3 командировок у тебя появляется тот опыт, который помогает сохранить самообладание при работе в трудной ситуации. Нужно остаться в живых. Однако, даже соблюдая все неписанные правила, опасность для жизни все равно остается, ведь если съемочная группа делает сюжет о саперах, то вам приходится вместе с ними ходить по минному полю.
— Наверное, одним из самых ярких событий в Вашей жизни стало вручение Вам в Кремле Президентом России Медали ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени.
— Приказ о награждении был подписан еще в 2000 г., но из-за процедурных проволочек само вручение состоялось почти через год. Я был награжден в составе группы операторов и журналистов как электронных, так и печатных СМИ, как формулируется в Указе Президента РФ: "...за мужество, отвагу и самоотверженность, проявленные при исполнении профессионального долга, и объективное освещение событий в Северо-Кавказском регионе".
Надо отметить, что в Кремле я чувствовал себя не очень уютно (в рубашке, галстуке и с большим букетом цветов), ведь я привык все время находиться в другой стороне зала, за ограждением и наблюдать события в черно-белом варианте через объектив своей телекамеры. Так уж получается, что я всю жизнь вижу исключительно черно-белое изображение.
Конечно, приятно, когда Президент России жмет тебе руку и благодарит за работу. Кстати, до этого я уже несколько раз встречался с В. Путиным в той же Чечне, куда он приезжал всегда неожиданно. Первый его прилет состоялся в новогоднюю ночь с 1999 на 2000 г. Наша съемочная группа отправилась встречать Президента в город Гудермес, но никто из телевизионщиков не знал, куда они едут и зачем (приезд Путина держался в секрете). Ночью согласно приказу передвигаться по дорогам было нельзя, и на тех постах, которые мы проезжали, пытались нас задержать. Однако у наших сопровождающих был приказ доставить журналистов в Гудермес. Слава Богу, все обошлось без стрельбы.
Представляете, Президент выходит из вертолета, а тут уже установлен свет, спутниковая тарелка, и его встречает съемочная группа "Первого канала" (с дороги, немытые, с микрофонами...). Первой фразой, которую сказал Путин, увидев журналистов, была: "Как вы сюда попали?".
Три раз Президент бывал в Чечне, и три раза я слышал от него эту фразу. Мне даже показалось, что тогда он меня запомнил.
— Максим, Вам вручали награду в тот самый день 11 сентября 2001 года...
— Это верно. Нашу группу успели наградить с утра, а где-то в середине дня пришли новости о трагедии в США, и все мы — и операторы, и корреспонденты — тут же помчались в Останкино. Вечерний банкет по случаю награждения был отменен.
— Расскажите, пожалуйста, о технике съемок боевых действий: какие требования предъявляются к съемочному оборудованию, как оно работает в полевых условиях?
— Я до сих пор с теплотой вспоминаю старенькую камеру Betacam SP 300, в которой было минимальное число опций: "Вкл.-Выкл.", 4 фильтра, входы для микрофонов, 2 звуковых канала. Из серии Betacam на то время эта камера была самой легкой, и с ней удобно работалось в полевых условиях и в зоне боевых действий. Я всегда знал, что она не подведет. Сейчас эта камера снята с производства, но и к новой технике у меня такие же требования: камера должна быть, на мой взгляд, как автомат Калашникова: чем проще, тем лучше. Главное, чтобы оптика была с мощной светосилой, универсальной, с широким углом: устанавливать широкоугольную линзу на объектив во время боевых действий просто нет времени. Ну и, конечно, кассет у оператора должно быть побольше.
Наша операторская техника довольно часто выходила из строя из-за пыли, грязи, тряски на БТР. Самое страшное для оператора в Чечне — это пыль, которая напоминала цементную смесь, особенно после дождя. Мы называли ее "пластилином", так как она прилипала ко всему. Невозможно было даже ходить, не то что снимать. Когда пыль сухая, она забивается во все мыслимые и немыслимые отверстия съемочного оборудования. Мы заклеивали все щели и отверстия в камере скотчем, оставляя только кнопки "пуск" и "стоп", закутывали камеры в полиэтиленовые мешки, но все равно ничего не помогало. Кстати, штатные пыльники для камер в условиях Чечни, как показала практика, — полная ерунда.
— А как работалось в Чечне зарубежным коллегам?
— У зарубежных телевизионщиков, несмотря на их техническую оснащенность, возникали те же трудности, что и у нас. С 2000 г. иностранных корреспондентов стали пускать в Чечню только "на экскурсию", на 2-3 дня, и от них стали приезжать представители СМИ практически без всякого полевого опыта. Например, они, в отличие от нас, не знали, что нельзя носить куртки ярких цветов, белые рубашки; что нужно одеваться в серую, невзрачную одежду и армейские ботинки, так как земля просто усеяна кусками колючей проволоки; что надо помнить простую вещь: оператор должен постоянно иметь с собой клей, скотч, ножи с отвертками для мелкого ремонта съемочного оборудования и т.д.
В итоге пока зарубежные съемочные группы на БТР добирались до места съемок, выяснялось, что снимать уже нечем из-за двух страшных бедствий для камер: ожесточенной тряски и всепроникающей пыли.
— Следующей за Чечней зоной боевых действий для Вас стал Афганистан?
— Действительно, когда началась война с Талибаном, я поехал снимать новости в Афганистан. Командировки туда для съемочных групп "Первого канала" длились дольше — по месяцу, так как мы могли улететь в Кабул и обратно только с самолетами МЧС.
Условия работы были сложнее, чем в Чечне: в России все-таки говорят по-русски и армия тоже российская. С солдатами и офицерами можно всегда решить различные вопросы, например, о ночлеге для съемочной группы или о банке тушенки на обед. В Афганистане же для американских военных что русские журналисты, что турецкие — все едино. К тому же там не было организовано никакого пресс-центра, в котором мы могли бы получать хоть какую-то информацию о происходящем. Все новости узнавали на улице, по радио либо от коллег-журналистов.
Однако если в Чечне за твоей работой наблюдала армейская пресс-служба, то в Афганистане работалось относительно свободно. Например, мы ездили снимать репортаж о разрушенных талибами скульптурах Будды в Бамиане. Договорились с местными властями, с нашим водителем, закупили нужные литры бензина и два дня там работали. Получился хороший сюжет. Ни местные власти, ни население нам не мешали. Вообще, отношение к нам, русским, у афганского населения лучше, чем к американцам. Многие нас уважали, некоторые так прямо и заявляли: "Мы с вами, русскими, так хорошо воевали!".
С бытовой точки зрения тоже было непросто. Западные журналисты жили в гостинице. Но в Кабуле и гостиница была без электричества и водоснабжения. Однако в богатых корпунктах западных компаний имелись бензогенераторы, с помощью которых можно было готовить еду и заряжать аккумуляторы. Мы же о бензогенераторах могли только мечтать, но выходили из положения, договорившись с хозяином дома, где жили. Он вечером шел в местную мечеть, приворачивал какой-то провод, и я мог хотя бы зарядить аккумуляторы. Еду разогревали на специальных насадках на газовые баллоны. Так и жили...
— Да, условия — хуже не придумаешь...
— Бывало и хуже. Например, во время второй американской операции "Шок и трепет" в Ираке, где мне тоже пришлось побывать.
Когда стало ясно, что в Ираке начнется война, нашу съемочную группу отправили в Кувейт. Для того чтобы работать на границе с Ираком, нужно было договариваться, с одной стороны, с Министерством обороны Кувейта, с другой — с Пентагоном. После приезда наша съемочная группа регистрировалась как в пресс-центре Кувейта, так и в пресс-службе войск альянса, где мы получили свод правил о том, как надо себя вести. Например, запрещалось разговаривать с солдатами без особого разрешения, самостоятельно посещать военные базы и т.д.
Для выезда в пустыню на военные базы съемочной группе "Первого канала" (впрочем, как и телевизионщикам других стран) нужно было попасть в некий список, который составлял пресс-центр американских войск. Конечно же, приоритет отдавался таким каналам, как ВВС, CBS, CNN, Fox News, а российский канал для них находился в одном ряду с монгольским, польским или корейским.
Правда, элементы демократии все же сохранялись. В целом, съемочная группа каждого телеканала, зарегистрированного в армейском пресс-центре, получила возможность несколько дней пожить в военном лагере, снимать боевые действия и даже делать интервью с солдатами.
В техническом отношении в Ираке работать было проще, потому что мы контактировали с EBU — осуществляли технический перегон, и когда была возможность, монтировали на его базе сюжеты.
Была попытка вести прямой эфир через спутниковые телефоны и Интернет, но качество "картинки" оказалось плохим, а само оборудование занимало много места и требовало долгой настройки. К тому же не было никакой гарантии, что в момент передачи не случится песчаной бури, при которой теряется всякая связь через космос. Не зря американцы назвали свое первое вторжение в Ирак "Буря в пустыне". Песчаные бури доставляли много проблем съемочным группам зарубежных телекомпаний, оборудованных системами GPS, поскольку они привыкли определять собственное местонахождение исключительно по спутнику. Мы же были в лучшем положении, так как заранее приобрели обычный туристический компас.
Ко всем неизбежным в полевых условиях проблемам с техникой (песок, тряска и т.д.) в Ираке добавлялась еще и жара, доходившая до 60° С.
Ремонтировали оборудование в основном своими силами. Расскажу интересный случай. Однажды у нас возникли проблемы с головками на камере Betacam. Я долго пытался их продувать при помощи специальных баллонов со сжатым воздухом, использовал чистящие кассеты, но безрезультатно. Тогда мне порекомендовали специалиста в одной из западных телекомпаний, который прочистил головку в нашей камере долларовой банкнотой, прибавив при этом, что больше ни одна валюта в мире не подходит для этих целей.
Так что теперь я в полевых условиях всегда ношу с собой долларовую банкноту.
— Сегодня Вы работаете в корпункте "Первого канала" России в США. Скажите, Максим, там работается относительно спокойно?
— Да, я работаю оператором Вашингтонского бюро "Первого канала" с 2005 г. С одной стороны, работа менее напряженная, чем в Чечне или Ираке, но с другой — мне приходится совмещать различные специальности: здесь я не только оператор, но и монтажер, и звукооператор, и даже водитель — мною освоены все технические функции телевизионного съемочного процесса.
А насчет спокойствия... И в США случаются экстраординарные события, такие, например, как ураган "Катрина".
В первый момент было просто непонятно, как попасть в зону стихийного бедствия. Самолеты не летают, поезда не ходят, а нужно быть там как можно быстрее. Нам со специальным корреспондентом "Первого канала" Александром Пановым пришлось добираться туда на автомобиле в течение 30 часов. Вели машину по очереди, не останавливаясь на ночевку. Время за рулем отсчитывали "по бакам" с бензином: бак израсходовали — поменялись местами.
Опираясь на опыт военных действий, я предполагал, что в условиях стихийного бедствия у нас не будет ни гостиницы, ни света, ни воды. И не ошибся. Хорошо, что взял с собой самое необходимое: фонарь, нож, пилу, плоскогубцы, 10-литровый запас воды. Были большие проблемы с бензином, которого на заправках, по мере приближения к району бедствия, становилось все меньше.
Так мы без остановок и ехали навстречу урагану. Я не знал, смогу ли зарядить аккумуляторы, поэтому мало снимал, предполагая, что самое интересное будет потом. Автобан ближе к Нью-Орлеану был загроможден поваленными деревьями, которые приходилось объезжать в темноте. В этой нервозной обстановке по сотовому телефону периодически прорывалась Москва, откуда вопрошали: почему, мол, вы еще не доехали, a CNN уже показывает картинку из Нового Орлеана. Действительно, почему бы CNN не показывать картинку с места события, когда ее съемочные группы уже давно прилетели на место на принадлежащих компании вертолетах?
В результате мы приехали в разрушенный город Белокси, пострадавший не менее Нового Орлеана и расположенный в 2 часах езды от него. Белокси, находящийся на побережье, накрыла гигантская волна, разрушив дома. Мы ходили по улицам среди поломанной мебели, разбитых автомобилей и компьютеров, другого бытового мусора. Ощущение от пейзажа было похоже на уже испытанное мною в Грозном: разрушенные дома, высотные гостиницы с выбитыми рамами и неестественная тишина. Не было ни людей, ни собак, ни крыс. Даже птицы прилетели только на третий день нашего пребывания в городе.
Ночевали в машине. Я горжусь тем, что мы первыми из зарубежных журналистов, работающих в США, прибыли в зону стихийного бедствия. Дело в том, что войска и национальная гвардия перекрыли все дороги, ведущие в Нью-Орлеан, и вести съемки могли только те телекомпании, у которых были вертолеты. К тому времени, когда в Белокси стали прибывать наши зарубежные коллеги, мы выглядели уже чуть ли не аборигенами. Тем более, что я из строительного мусора построил над машиной небольшой навес от солнца — предмет зависти зарубежных коллег.
В центре площади в Белокси возле рок-кафе среди всего хаоса выглядел чужеродным предметом небольшой корабль, который вместе с капитаном на борту забросило волной на городскую улицу. Причем капитан корабля и две его собаки при этом не пострадали. Все группы снимали свои "стенда-пы" именно на фоне этого корабля...
Аккумуляторы я смог зарядить только тогда, когда в Белокси прибыли другие журналисты со своими бензогенераторами.
— Как вы перегоняли отснятый материал в Москву?
— У "Первого канала" существует договоренность с EBU на предоставление сигнала, возможности монтажа и розетки для зарядки аккумуляторов.
В зоне стихийного бедствия мы проработали 2 недели, каждый день передавали сюжеты, иногда даже по два в сутки. Достигнуть таких результатов было достаточно трудно, потому что для выезда из города на съемки нужно было раздобыть бензин, пробраться через завалы, пройти кордоны, на которых, несмотря на наклейки "Press" на лобовом стекле автомобиля, тебе сначала приставляют помповое ружье к голове, а потом уже узнают, кто ты и куда едешь. Мы все-таки добрались до Нового Орлеана, скооперировавшись со съемочной группой чешской телекомпании, журналисты которой знали объездную дорогу в этот город.
Скажу, не хвастаясь, но с сознанием выполненного долга: все репортажи, которые российские телезрители видели на "Первом канале", были сняты нашей съемочной группой.
— Максим, давайте поговорим о техническом оснащении современного оператора. Вы более 10 лет работаете в телевизионных новостях. Скажите, что изменились за это время в плане подачи материала, в техническом отношении?
— Конечно, за эти годы многое изменилось. Во-первых, на телевидение пришло новое поколение операторов. Когда я начинал работать на "Первом канале", туда брали операторов-выпускников ВГИКа, с сомнением относясь к дипломам других профильных вузов, а специалистов, окончивших операторские курсы, определяли работать только ассистентами. Поэтому на канале работали люди уже немолодые, которые пришли из документального кино и еще застали период работы с пленкой. Они создавали первые телевизионные новости с тщательным подходом к созданию композиции кадра, поиску ракурса и света, что существенно тормозило процесс съемки новостей. Правда, в 1980-е гг. поток информации еще не был так огромен. К примеру, в программе "Время" могло быть всего 5 новостных сюжетов и каждый по 10 минут: вести с колхозных полей, заседание политбюро ЦК и т.д.
А в 1990-е гг., когда появилось огромное число телеканалов и вырос объем информации, операторам пришлось приобретать новые навыки. Кинопленку заменило видео, потребовалась невероятная оперативность в работе корреспондентов и операторов, пришла новая, мобильная техника. Поэтому человеку, который хотел работать в новостном ТВ, для приобретения необходимых знаний и навыков стало совершенно необязательным пять лет учиться во ВГИКе.
Основное требование к съемкам современных новостей — это скорость, зачастую, даже в ущерб "картинке".
— Но требования к качеству видеоматериала все-таки сохранились?
— Конечно, например, большую часть съемки нужно производить со штатива, помнить о законах композиции кадра, следить, чтобы во время стендапа "из головы" у корреспондента не торчал куст. Однако время от времени на разных каналах пытаются узаконить дополнительные требования, наверное, с целью придать картинке канала свое "лицо". Например, снимать "с линзой", делать "завалы", "наезды", панорамы или снимать крупно глаза. Но, как правило, слишком много подобных приемов, применяемых всеми операторами конкретного телеканала,затрудняет восприятие изображения, и эти требования вскоре отменяют.
Многое зависит от профессионализма оператора. Можно даже в условиях полнейшего цейтнота выбрать и правильный фон, и свет поставить, и о ракурсе не забыть. Мне выстраивать композицию и находить выигрышный свет помогает опыт фотографа и работа в кино. Сегодня на телевидении очень мало специалистов, умеющих работать с художественным светом. Это можно заметить по цветовой гамме наших сериалов. Как говорится: было бы видно, что происходит на экране, и ладно...
— Как отразился технический прогресс в области съемочного оборудования на работе оператора?
— За последние годы техника съемки новостей шагнула далеко вперед. В конце 1990-х гг. мы в основном работали на камерах Betacam SP, и мало кто знал, что есть такие камеры, как Betacam SX, а о DVC Pro или DVCAM вообще не слышали.
Изменился свет. Если раньше мы таскали с собой громоздкие ламповые приборы, то сегодня легкие галогеновые светильники значительно облегчили жизнь оператора и его ассистента. Одно из главных достижений прогресса для операторов — это уменьшение веса самих камер. Если ты все-время таскаешь 16 кг на плече, то уменьшение веса хотя бы до 13 кг значительно облегчает процесс работы.
Мощный технический прорыв случился в области усовершенствования аккумуляторов для камер. Когда-то мы пользовались "таблетками", которых хватало на 10 минут работы, а сейчас одного аккумулятора хватит на 2 кассеты даже с работающим нака-мерным светом.
Но, с другой стороны, мощная электроника в камерах для новостийных съемок иногда просто вредна (никогда не знаешь, какую картинку выдаст тебе автобаланс при смешанном освещении!). Поэтому операторы в большинстве случаев используют только основные функции из всего набора, предлагаемого производителем.
— И последнее: что Вы, оператор с большим стажем работы, могли бы посоветовать начинающим коллегам?
— Исходя из своего опыта первое, что я хотел бы пожелать начинающему оператору, это попасть в хорошую команду. Мне с этим повезло: ни корреспонденты, ни звукорежиссеры, с которыми я работал, никогда не пасовали перед трудностями, не говорили: "Я туда не пойду, мне страшно".
И я, пользуясь случаем, хочу через ваш журнал передать слова благодарности моим коллегам по работе в Чечне: фронтовому корреспонденту Максиму Киселеву и звукооператору Алексею Чуеву. Мы много чего пережили вместе, работая как одна команда.
Во-вторых, в экстремальных условиях рекомендую соблюдать осторожность и предвидеть развитие событий.
В-третьих, никогда нельзя забывать об основных постулатах оператора во время съемки: снять место, где происходит событие (общий план), что происходит (средний план) и, наконец, снять детали (крупный план). При этом, конечно, нужно снимать в основном со штатива.
В-четвертых, оператору в экстремальных условиях необходимо рассчитывать только на себя: думать о том, где он будет заряжать аккумуляторы, иметь с собой необходимый запас кассет и т.д.
В-пятых, никогда не нужно суетиться и пытаться снять все подряд. Надо не забывать о том, что материал нужно перегнать в студию, что потом с ним будут работать монтажеры. Надо думать о том, как отснятый материал будет выглядеть на экране. Ведь можно снять 2 кассеты материала, а выбрать оттуда для монтажа будет нечего.
И последнее, чего я хотел бы пожелать своим коллегам, независимо от их стажа и опыта работы, так это везения, которого нам иногда так не хватает.
Беседу вел Сергей Телековский
Опубликовано: Журнал "Broadcasting. Телевидение и радиовещание" #8, 2006
Посещений: 15118
Статьи по теме
Автор
| |||
В рубрику "Экономика и менеджмент" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
