В рубрику "Машина времени" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
Напомню, что точкой отсчета в истории создания ВГТРК справедливо считают 14 июля 1990 года, день образования компании. После этого памятного момента идеи и мечты обрели первые, еще контурные, но уже конкретные очертания – появилась ответственная структура, назначены руководители – О. Попцов и А. Лысенко. Структура эта, конечно же, пока была только на бумаге. Создавать ее предстояло буквально с нуля: финансы, техника, производственные помещения, технические специалисты, творческие работники… Сроки были сжатые – приближались первые выборы президента России. Как известно, все практические вопросы решаются исполнительной властью. Правительство РСФСР энергично взялось за организацию компании. Куратором этой работы Б. Ельцин назначил первого зам. премьера Ю. Скокова. Он регулярно проводил планерки-оперативки по широкому спектру оргвопросов. В этих планерках в обязательном порядке принимали участие министры и только в случае их отсутствия в Москве – заместители. Выходец из военно-промышленного комплекса, Скоков был сильным и четким организатором. Чувствовалась железная хватка, умение не только быстро находить правильное решение, но и жестко контролировать исполнение. Во многом благодаря ему удалось в кратчайшие сроки поставить ВГТРК на ноги. На одном таком совещании довелось присутствовать и даже слово держать.
Где-то в начале августа 1990 года председатель Гостелерадио СССР М. Ненашев поручил мне представлять комитет на совещании в Правительстве России. “Возьми с собой толкового инженера, вместе послушаете, о чем “россияне” говорят, как планируют организовать вещание, чего хотят и ждут от нас. Обстановка непростая, кругом политика, поэтому на провокации не поддавайтесь, сами на рожон не лезьте”, – напутствовал Михаил Федорович. На совещание мы пошли вместе с В. Хлебниковым, начальником Главного технического управления Гостелерадио СССР, крупнейшим в нашей стране специалистом по сложным вещательным проектам (судьба распорядилась так, что спустя несколько лет Валентин Иванович возглавил технический департамент ВГТРК). В назначенный час мы были в приемной Скокова. Оказалось, что совещание идет уже давно, и нам нужно ждать, “когда пригласят”. Ждали недолго, и вот мы уже в сильно прокуренном кабинете Ю. Скокова. Среди собравшихся – министр связи, информатики и космоса В. Булгак, министр печати и массовой информации М. Полторанин, зампремьера по вопросам научно-технической политики Н. Малышев, руководители ВГТРК О. Попцов и А. Лысенко, а также еще 2–3 чиновника высокого ранга. Сразу бросился в глаза большой стенд со схемами спутниковых группировок (видимо, до нашего появления речь шла о распространении телесигнала по территории России). С кличем: “Союзные товарищи подошли!” замминистра связи и космоса М. Елизаров кинулся “зашторивать” схемы. Скоков продолжил ведение совещания, предоставляя слово руководителям российских структур. Атмосфера была тяжелая, почти враждебная, выступавшие пеняли Гостелерадио за противодействие созданию российского телерадиовещания, за нежелание оказать помощь, поделиться техническими возможностями. Отчасти это было справедливо, но уж слишком конфронтационно. Пришлось взять слово и разъяснить, что мы хоть и “союзные товарищи”, но не с Марса упали, а живем в России и уважаем решения российской власти. Помочь готовы и словом, и делом, а вот схемы зашторивать, как в генштабе, нет необходимости – не войну ведем, а строим, и лучше это делать сообща. Сказал также, что услышанное в ходе совещания не приближает, на мой взгляд, выхода в эфир. Что сегодня необходимо решить не слишком сложную задачу, с использованием имеющихся ресурсов запустить проект в экономном режиме, а строительство полного телевизионного счастья отложить на будущее, когда создаваемые сегодня структуры наработают опыт и будут развиваться по законам системного роста. Внес также несколько конкретных предложений, в частности по использованию АСК-2 на Шаболовке – “родине” Центрального телевидения СССР. Хозяйство это, хотя и не новое, но содержится в полном порядке и располагает всем необходимым для первого этапа проекта. В. Хлебников солидаризировался с моими предложениями и внес несколько своих, очень конструктивных. После этих выступлений атмосфера на совещании стала меняться. М. Полторанин одобрил наш подход, не забыв при этом подковырнуть, что и от “союзных товарищей”, оказывается, может быть польза.
Вернувшись в комитет, мы с Хлебниковым подробно информировали руководство о ходе совещания, внесенных нами предложениях и реакции российских руководителей. М. Ненашев задал несколько уточняющих вопросов и подытожил примерно так: все сделали правильно, исходя из ситуации, предложения внесли рабочие, будем продолжать консультации с “россиянами” и аккуратно готовить для них техническую площадку. Дальнейшие контакты с ВГТРК председатель поручил мне. По согласованию с М. Ненашевым даже был включен в состав Совета директоров ВГТРК. Так началось плотное девятимесячное (!) сотрудничество с российскими коллегами. Дел было так много, разнообразие проблем такое большое, что сегодня трудно выделить какие-то сюжеты или вспомнить пресловутые телевизионные байки. Не до баек было, хотя работали весело, удачам радовались дружно.
Но не все шло “в духе дружбы и сотрудничества”. Российский проект раздражал, ощущалось нагнетание враждебности и даже личной неприязни. Вполне естественно, что ВГТРК, молодая компания, черпала людские ресурсы в основном на Центральном телевидении и Всесоюзном радио. Ну не было у нас в стране другого телерадиовещания, а возможности самореализации в новом большом деле привлекали многих! Конечно, это несколько обедняло наши “боевые порядки”, но, с другой стороны, и внутри самого Гостелерадио стали заметны кадровые подвижки, появились вакансии.
В Госкомитете формировалось резко негативное отношение к “перебежчикам”. От Кати Андрониковой, уже перешедшей из литдрамвещания ЦТ в ВГТРК, я узнал, что управление кадров Гостелерадио оформляет работников не “переводом”, а через увольнение. При этом люди не только материально ущемлялись, но и подвергались моральному унижению. Им как бы говорили в спину: теперь ты – враг, мы тебя не знаем, помнить не хотим, попросишься обратно – не возьмем. Сегодня, когда безжалостная конкуренция между каналами многому научила, такое отношение к людям стало привычным, уже не так ранит, а тогда было больно! Пришлось поправить наши “кадры”, что было, прямо скажу, непросто. Вообще было непросто помогать “россиянам” искать и находить оптимальные решения: структурные, программные, технические, организационные, творческие и многие другие. Помогать, не таясь, не прячась по углам, в полный рост и голос. В своей книге “Власть в тротиловом эквиваленте” М. Полторанин целую страницу посвятил правдивому рассказу о помощи, оказанной работниками Гостелерадио СССР своим российским коллегам. Иногда задумываюсь, а зачем мы это делали? Понимали ведь, что своими руками создаем себе конкурента, а главное – усиливаем позиции и возможности политических оппонентов “союзному центру”. Да и рисковали, честно говоря. Ну, что касается политики, то царапало душу чувство несправедливости по отношению к России, ущемленности ее возможностей перед лицом накатывающей волны “национального самосознания” союзных республик. Хотелось также, чтобы и на российском политическом поле борьба идей шла по гамбургскому счету, с равными возможностями, прежде всего в СМИ. Время было сложное, все чаще страсти накалялись добела, но мы еще верили, что выход будет найден в рамках политического процесса, и предположить не могли, что случится августовский путч, повлекший распад великой страны!
Что же до конкуренции, то мы, конечно, ждали ее и прекрасно понимали, что ВГТРК по определению будет иметь фору – не за счет более высокого профессионализма (школа-то у всех одна), а благодаря иному подходу к возможностям телевидения. Мы это уже проходили с программой “Взгляд” на Центральном телевидении. Просто хотелось, чтобы у России появилось, наконец, свое родное телерадиовещание, а конкуренцию переживем, она полезна! Была еще одна причина, чисто человеческая: “делать” российское телевидение ушли наши товарищи, с которыми не один пуд соли съели на Центральном телерадиовещании. Куда же им было обратиться за помощью, если не в “родительский дом”, к своим друзьям и коллегам? Помогали, хотя это, мягко говоря, не поощрялось и более того, тщательно отслеживалось стукачами-любителями.
Совместными усилиями дело продвигалось, и уже поговаривали о скором начале вещания, однако выход в эфир зависел не только от готовности ВГТРК. Выпустить российское телевидение в эфир должен был Гостелерадиокомитет СССР, а он был “не готов”. На одном из совещаний О. Попцов с присущей ему страстью и горячностью заявил, что если Гостелерадио будет и впредь препятствовать и волокитить, выискивая разные причины, то он намерен “поднять страну”. Внутри ВГТРК был твердо определен рубеж начала вещания – с 1 июля, но началось оно значительно раньше – 13 мая.
Первым директором российского телевидения был Сергей Подгорбунский (проработал в этой должности 6 лет). В начале 1990 году Сергей был назначен на должность главного редактора программ генеральной дирекции Центрального телевидения, а уже осенью А. Лысенко пригласил его в ВГТРК – директором телеканала “Россия”. С Сережей мы были старыми товарищами, познакомились еще во время его работы на телевидении Казахской ССР. Часто виделись, обсуждали обстановку на телевидении, говорили “за жизнь”. В конце февраля мы случайно встретились в Ленкоме на спектакле “Поминальная молитва” – каждого из нас в отдельности пригласил Марк Захаров. Сидели рядом. В антракте отошли в сторонку, и у нас состоялся разговор, который благодаря Сергею вошел в историю. Не так давно С. Подгорбунский безвременно ушел от нас, и не хотелось бы произвольно излагать его воспоминания (опубликованы в ВС № 6 за 2006 год), процитирую автора:
“Мы разговорились. Он (Лазуткин, – ред.) больше расспрашивал, я отвечал.
Валентин спросил, какой у нас эфирный запас. Я ответил, что месяца на два с гаком, из расчета 8 часов в сутки. И работа по пополнению нарастает. “А что у тебя уже есть?” – “Ну, всего не перечислю. Хорошее документальное кино ЦТ отсылало “за Можай”. А сегодня людей увлекает фактическая правда о неизвестном. Вот, например, режиссер-кореец Лаврентий Сон, не требуя гонорара, дал нам “пакет” прекрасных полнометражных документальных фильмов о наших малых народностях, юкагирах в частности. Есть интересная политическая документалистика. Вот так, с миру по нитке… Большую ставку мы сделаем на информационные программы, они у нас будут принципиально отличны от программы “Время” – по форме, темпоритму, по рисунку ведения…”
Валентин, внимательно выслушав меня, сказал напрямую: “Вот давай и решим, когда начать вещание”. Лазуткин вынул из кармашка календарь. Как-то изначально повелась речь о месяце мае. Однако хотелось, чтобы максимально старт совпал либо с началом месяца, либо с началом недели. 1 мая, в коммунистический праздник, начинать не хотелось. Далее следовало 9 мая, День Победы, что также сделало бы наше “появление на свет” едва ли заметным. Короче, как ни крути, очередной “нормальный понедельник” выпадал на 13 мая. Валентин лукаво взглянул мне в глаза и сказал не без подковырки: “Тебя не смущает стечение трех любопытных обстоятельств: 13 – число несчастливое, май – весь год маяться, понедельник – день тяжелый?”
Я вздохнул, но стоял на своем. На том и порешили. Валентин обещал немедля доложить о решении Кравченко, я уже, разумеется, Попцову и Лысенко. В первый рабочий день после памятного спектакля Олег Максимович в очередной раз собрал дирекцию компании и вновь провел “наступательную речь” о начале телевизионного вещания. Он, мол, побывал у Ельцина, в очередной раз завел разговор на эту тему, поведал о народных “трешках” и “пятерках” (многочисленные денежные пожертвования от наших сограждан, поступавшие в ВГТРК в обычной почте, – ред). Борис Николаевич его поддержал. И решено вроде бы было во что бы то ни стало “стартануть” с 1 июля или “поднять общество”!
Я выждал паузу в пространном монологе и, предвкушая эффект, произнес: “А мы с Лазуткиным решили с 13 мая”. Повисла пауза. Затем обрушился град вопросов: “что”, “как”, “когда”?! Подробно пересказал происшедшее. Никто долго не мог поверить. Пока Олег Максимович не сказал, обращаясь к Лысенко: “Толя, давай, звони Лазуткину, будем встречаться”. И вот мы представительной делегацией на десятом этаже, в кабинете Кравченко, собравшего свой “хурал”. Разговор получался нелегким, решались вопросы об объеме вещания, размещении на канале, вариантах вхождения в имеющуюся сетку вещания Центрального телевидения. При всех колебаниях Леонида Петровича нас поддерживал Валентин Лазуткин. Его аргумент был непобедим: есть данность, связанная с переменами в обществе, и никуда, мол, не денемся мы от российского телевидения, не нужно перенапрягать ситуацию и надо начать решать проблему практически. На том и порешили. Далее предстояла совместная работа программных служб. А в нашей дирекции и компании в целом началась предстартовая лихорадка”.
Вскоре, не без нашего нажима, руководство телецентра выделило телевидению России на условиях аренды аппаратно-программный блок № 20, и на его базе началась подготовка к ежедневному вещанию. Как мы и договорились с Сергеем Подгорбунским, вещание российского телеканала стартовало 13 мая 1991 года. Первую передачу хотели провести прямо из внутреннего двора ВГТРК с использованием четырехкамерной передвижной технической станции “Банга”, в декорациях, напоминающих армейскую полевую палатку, но в итоге решили выйти из останкинской студии. Примерно за полчаса до эфира ко мне прибежала группа “особо озабоченных” товарищей. “Вы только посмотрите, что они устроили в студии! Все стены завесили власовскими флагами (имелся в виду бело-сине-красный триколор). Это провокация!” Спустились в студию, в которой наши декораторы очень изящно задрапировали задник полотнищами указанных цветов. Успокоил “озабоченных” и рекомендовал им отнестись к оформлению студии как к художественному решению.
Запомнились последние минуты “перед стартом”: обратный отсчет времени, лихая тройка лошадей, музыкальная заставка “Вестей” и счастливые лица ведущих Светланы Сорокиной и Саши Гурнова (вслед за ними шли Владислав Флярковский, Евгений Киселев и Юрий Ростов). В правом верхнем углу кадра впервые появился логотип – три больших буквы “РТВ”, украшенные пером жар-птицы (автор – художник телеканала Владимир Рылев).
Все программы нового канала пользовались популярностью, а программа “Вести” собирала у экранов максимальную телеаудиторию. В одном из первых интервью в качестве руководителя службы телеинформации канала Олег Добродеев сказал: “Пока мы не очень довольны тем, что делаем. Есть трудности. Во-первых, нет собственной корреспондентской сети ни в России, ни в других союзных республиках. Значит, мы не можем прежде всего освещать все важнейшие события. Во-вторых, слабо технически оснащены – всего четыре видеокамеры на все случаи жизни. Огорчают и технические погрешности, которые проходят в эфир”. Из воспоминаний О. Попцова, А. Лысенко и В. Муштаева мы узнали, что по стратегическому плану развития канала преодоление “трудностей роста” должно было занять 1,5–2 года, однако бурный ход событий в стране решительно изменил ситуацию. После шоковых дней августовского путча “союзный центр” стал более покладист, шел на сотрудничество с российскими властями по широкому кругу проблем. В числе ключевых была и проблема форсированного развития российского телевидения и радио. 9 сентября министр печати и массовой информации РСФСР М. Полторанин собрал в своем кабинете в старинном особняке на улице Качалова (ныне – Малая Никитская ул.) совещание в составе: О. Попцов – председатель ВГТРК, Е. Яковлев – председатель союзного ВГТРК (по привычке его называли еще Гостелерадио СССР), О. Юсицков – заместитель министра печати, С. Буневич – заместитель председателя ВГТРК по техническим вопросам, В. Маковеев – заместитель председателя по техническим вопросам и я как пока еще первый зампредседателя Гостелерадио СССР. Всем участникам совещания раздали проект документа под названием “Протокол об организации телевизионного и радиовещания Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании и о переводе части основных фондов и другого государственного имущества от Всесоюзной государственной телерадиовещательной компании Всероссийской государственной телевизионной и радиовещательной компании”. Главное в протоколе то, что он фиксировал передачу в управление ВГТРК Второго общесоюзного телевизионного канала в полном объеме. (Второй телеканал имел одну “неудобную особенность” – созданный с целью развития регионального телевидения, он повсеместно, кроме московского региона, прерывался программами местных студий. Его так и называли – “канал с дыркой”.) Четвертый канал на переходный период сохранялся как канал совместных с Гостелерадио программ гуманитарного характера. В управление ВГТРК передавался пятый канал радиовещания на зарубежные страны – Всемирная служба на русском языке. За счет перераспределения общесоюзной сети радиовещания на территории РСФСР вместо 4-программной создавалась 6-программная сеть – для Радио России выделялись два полноценных радиоканала. На баланс ВГТРК передавались здания, сооружения, техническая база и вещательная инфраструктура АСК-2 (Шаболовка, 37), а также часть технических средств телевидения и радио Ленинграда. По протоколу ВГТРК предоставлялось право пользования инфраструктурой Гостелерадио на тех же основаниях, что и подразделениям Всесоюзной телерадиокомпании. Двухстраничное приложение содержало подробный перечень технических средств Гостелерадио СССР, закрепляемых отныне за ВГТРК на постоянной основе. Это был сильный прорыв, позволявший ВГТРК уже в ближайшее время выйти из скромного по возможностям стартового режима на уровень полновесного вещания с собственным производством.
Обсуждение проекта протокола проходило “на нервах”, стороны отстаивали свои интересы. С самого начала совещания М. Полторанин придал ему деловой, конструктивный характер. Он построил работу не с позиций победителя (хотя и мог бы), а в профессионально-товарищеском ключе, одергивал слишком ретивых, вникал в малознакомые ему технические аспекты и не стеснялся задавать вопросы, в общем – не чинился. Ни одной поправки в проект протокола мы не внесли. С российской стороны документ завизировали Полторанин и Попцов, с “союзной” – Яковлев и я. 11 сентября 1991 года протокол без изменений и дополнений был подписан М. Горбачевым и Б. Ельциным. На этом “раздел имущества” с Гостелерадио был закончен, хотя после распада СССР мы ждали второго, еще более радикального этапа. Но этого не случилось, как не случилось и перевода российского телевидения на первую кнопку. “Надо работать так, чтобы стать первыми”, – говорил О. Попцов. К чести Олега Максимовича, курс был взят на создание собственной, современной технической базы, принципиально другой компании, и это был правильный курс. Этим курсом ВГТРК идет уже 25 лет. Результат очевиден: сегодня она являет собой уникальный многопрофильный медиахолдинг.
…25 лет для человеческой памяти – немалый испытательный срок. Многое подзабылось, но только не имена тех, кто были первыми: Михаил Полторанин, Олег Попцов, Анатолий Лысенко, Сергей Подгорбунский, Станислав Буневич, Владислав Муштаев, Сергей Торчинский, Олег Добродеев, Виктор Новиков, Сергей Ложкин, Анатолий Гилевич, Александр Иваницкий, Владимир Трусов, Сергей Ерофеев, Александр Нехорошев, Виктор Крюков, Владимир Цветов, Вячеслав Мормитко, Борис Вишняк, Татьяна Худобина, Татьяна Паухова, Елена Дмитриева, Сергей Антипов, Артемий Троицкий, Станислав Архипов, Светлана Сорокина, Сергей Скворцов, Павел Корчагин, Юрий Ростов, Александр Гурнов, Елена Поздняк, Владислав Флярсковский, Евгений Киселев, Екатерина Андроникова, Андрей Торстенсен, Леонид Млечин, Валентин Тернявский…
Опубликовано: Журнал "Broadcasting. Телевидение и радиовещание" #2, 2016
Посещений: 8832
Автор
| |||
В рубрику "Машина времени" | К списку рубрик | К списку авторов | К списку публикаций
